Борки

Борковской остров привлёк прарязанцев и в своё время послужил форпостом при переходе предков из Балтийского моря в Чёрное.

Борки. Фото

Народная молва, соткав из обрывков научных гипотез стройную легенду, упрямо называет борковскую бугрину ледниковым песком допотопных времен. Луковский лес восстаёт реликтовой дубравой, а Святое озеро у северной окраины Борок величают не иначе как ледниковым. Научная истина несколько прозаичнее.

В ту эпоху, когда гигантский поток древней широкой и глубокой Оки утюжил и перепахивал впадину своей долины, по Земле ещё бродили мамонты. В фондах Рязанского кремля хранится несколько костей этих древних длинношерстных слонов, найденных в начале ХХ века борковскими крестьянами. Возраст их костей — от 10 до 35 тысяч лет. В то время заканчивался последний ледниковый период — валдайский. Край того ледника, пришедшего с севера, остановился перед Тверью, в четырёх сотнях километров от будущих Борок.

Исследования палеогеографов показали, что хотя сам валдайский ледник до Рязани и не дополз, влияние оказал изрядное. Во-первых, выморозив и иссушив атмосферу, превратил Рязанщину в сухую тундростепь, а во-вторых, переполнил реки, создав сотни мегапотоков талой воды. Видимо, в ту эпоху гигантская прапрабабушка Оки и натащила мегатонны песка, завалив им свою долину слоем в десять метров.

Но ледник растаял. В эпоху потеплений многократно похудевшая Ока принялась медленно, но верно подтачивать свои пески. Из века в век, меняя направление течения, Ока не переставала вгрызаться вглубь песчаной массы и, облизывая и подкапывая с разных сторон своё древнее дно, вырезала в конечном итоге огрызок-останец. Такие останцы среди заливных лугов Оки не редкость. На один взгромоздилась Шумашь, на другой — Заокское, в пределах третьего расположилось Коростово. Размеры указанных селений диктует размер возвышающегося над поймой Оки останца, отчего дома и усадьбы вынужденно теснятся, плотно прижимаясь друг к другу, словно пытаясь втиснуться в и так уже битком набитый автобус. Пройдут века геологического времени, и Ока окончательно разрушит свои временные острова-останцы, сравняв их с уровнем плоской поверхности заливных лугов поймы. Святое озеро лежит в контурах поймы Оки и, конечно же, моложе ледниковых времён.

Этимология названия села, пожалуй, самая простая и однозначная — это редкий случай, когда обходится без второй топонимической версии. На песчаных сухих бугринах с беднейшей подзолистой почвой в средних широтах уверенно чувствует себя только сосна, формируя кривоватый сосновый лесок. Красным Бором назвать такое язык не повернётся. Потому что это не бор, а так, какой-то борок. И названий подобных множество. Борок — в окрестностях Шилово, Морозовы Борки — на Паре. По этому принципу и рязанские Борки –— от слова «борок», то есть сосновый корявый низенький лесок — должны иметь явное ударение на последний слог. Но прижилось иное. От того леса не осталось ровным счётом ничего: почву за века перепахали так, что уничтожили все улики былой экосистемы, и только живучее название указывает сегодня на былой облик окрестностей здешней Богоявленской церкви.

Никакие путешественники не смогли оставить без внимания этот поразительный песчаный бугор, поэтому Борки были на главных ролях в торговом и оборонном плане. Через чудо-остров развивалась иностранная и отечественная торговля. На нём держалась защита мирных селян на подступах к важной крепости, а затем и к новой столице Рязанского княжества. Остров облюбовали древние племена ещё четыре тысячи лет назад, когда в проекте не было ни Переяславля-Рязанского, ни той Рязани, которую сегодня зовём Старой. Раскопки археологов острова-града, находки и описания путешественников дали понять, что именно в этом месте на Средней Оке Древняя Русь уже в VIII-ХII веках вовсю торговала с арабским Востоком, а из Польши заселять местные земли шли славянские племена — вятичи. Они расселились и смешались с русскими вдоль Оки, Москвы и Верхнего Дона, развивая ткачество, кузнечное и ювелирное дело. Обнаружили сей факт почти случайно: пока вели земляные работы в 1964 году, нашли в недрах острова остатки культуры пришельцев с Вислы. Находки помогли учёным докопаться до того, что путь вятичей и родимичей лежал через Белоруссию, Брест, Смоленск, пока в итоге не привёл их на Оку.

Учёные открыли для себя остров и селище только в 1878 году, когда строилась железнодорожная ветка на шпалозавод в Борковской затон. Тогда при проходе через дюну наткнулись на вещицы из древнего века. И потянулись в Борки учёные-археологи со всей страны, с жадностью отдавшись раскопкам. Поработал на древнем селище академик Лев Черепнин, выдающийся археолог Алексей Мансуров, профессор Василий Городцов и многие другие, изложив результаты исследований в 43 работах.

Появились даже привязанные к месту термины. Жилища борковчан X века, по мнению археологов, были довольно неплохо устроены, просторны, имели деревянные стены, стол, лавки, подобие кроватей и закрепили за собой термин «полуземлянки борковского типа». А в международную классификацию орудий вошёл «скребок типа Борки».

Археологи выяснили, что в Борках умели выплавлять и обрабатывать цветные металлы. Среди находок — бронзовые кольца, браслеты, перстни с изображением птиц, бусы, котлы, пряжки, прясла и долота. На Борковском острове были в ходу и берестяные грамоты, сохранились закладки для книг и элементы книжных переплётов. Раскопали на острове и разного рода захоронения. Нашли тех, кого сжигали. Такой ритуал предпочитали как раз вятичи. Обнаружили и похороненных сидя: подобным образом с усопшими поступали славяне и мордовские племена в Бронзовом веке. Хоронили в Борках и с довольно богатыми запасами оружия и даже лошадьми. «Жизнь Боркам как селению впервые дали местные рязанские племена, всей своей жизнью связанные с Окой, её поймой, Мещерой… чувствовали себя и свою жизнь очень связанными с перелётными птицами, как житель тайги — удэгеяц, ороч видит в тигре «своего дедушку», лучшего охотника» — можно прочесть в книге «Окский бассейн в эпоху камня и бронзы» за 1970 год. Неудивительно, что в учёных кругах начала XX века Борковской остров признали жемчужиной русской археологии и даже назвали «Борковской Троей».

Важные для понимания находок в Борках — клады арабских монет дирхэмов IX-ХI веков. Немецкий путешественник первой половины XVI века барон-дипломат Сигизмунд фон Герберштейн в своих «Записках о Московских делах», куда он фиксировал географическое описание России, её экономику, быт и религию, а также историю с древнейших времён, пишет: «В городе Рязани некогда была крепость, которая называлась Ярослав. От неё остались только следы. Близ этого города посреди Оки есть остров Струб, некогда великое княжество с независимым владетелем». Сигизмунд делает вывод, что название нашим Боркам в те времена дали арабское — в переводе по смыслу Струб обозначает «селение на воде».

Древний торговый город на воде активно продвигал заморскую торговлю. Провозили через Борки серебро, драгоценные камни, духи, ковры и пряности. Вывозили в другие страны драгоценные меха, мёд, воск, смолу, хлеб и рыбу. Конечно, возникшее Рязанское княжество торговое значение Борок затушило, но после вынужденного переезда столицы в Переяславль-Рязанский, остров вновь расцвёл. Сезонная подтопляемость не позволяла построить типичную для тех времён городскую крепость типа кремля, и поэтому ограничились Богоявленским монастырём.

Известно, что монастыри в то время также исполняли роль крепости. Богоявленский монастырь вошёл в кольцо защиты Рязани вместе с Солотчинским и Троицким, которые были заложены для обороны столицы на подступах с трёх наиболее опасных направлений. Рязанский епископ превратил построенный «Царёв Богоявленский монастырь на Борковском острове» в свою епископскую вотчину. Недалеко от Борок, в районе церкви Бориса и Глеба, епископ княжества создал Владычную слободу, а церковь служила как епископский собор, то есть была главной церковью рязанского епископства. И только один этот монастырь на Борках прямо принадлежал епископу княжества из всех монастырей на Рязанской земле.

С монастырских времён осталась в Борках Богоявленская церковь, с приделом Иоанна Богослова, построенная в 1673 году. В 1873 году в ней устроили новый иконостас вместо древнего, а через семь лет из памятников древности тут остался лишь игуменский жезл.

К Боркам подходила древняя оборонная линия русских земель от набегов со степи. Крепость в Переяславле-Рязанском была началом большой протяжённой засечной черты в XVII веке на юге Московского государства. Однако укрепления в 1565 году, как читаем в очерке из Истории обороны южной окраины Московского государства по описанию летописи, были в состоянии полной разрухи. И беда не обошла Борковской остров стороной. Велась здесь битва с казаками атамана Заруцкого, который пришёл сюда в смуту от Воронежа и правил некоторое время Рязанью. А также с казаками атамана Сагайдачного из Запорожья. О беспощадной сече на Борках есть записи современников и найденные орудия побоища. Свирепую расправу казаков атамана Сагайдачного с жителями Борок объясняют тем, что казачьи отряды поддерживали польских интервентов. Военными действиями против них руководил в те годы очень известный воевода Рязанской земли из городка Зарайск князь Дмитрий Пожарский. Руководитель первого и второго ополчений в период Смуты по освобождению Москвы и русской земли от польских и шведских интервентов, вероятно, особо злил казаков. Возможно, потому они были предельно жестоки, подойдя к Рязани и Боркам — жгли, убивали, грабили всех и вся.

Археолог и краевед Черепнин в 1886 году записал рассказ старика из Борок. «Давным-давно, похоже, до татар, на Сакур-горе был городок с железными воротами. В городке жили пришлые великаны, вели беспутную жизнь, обижали крестных поселян, грабили их добро, силой отнимали жён и дочерей. И никакого сладу с ними не было. Прошло много лет; великаны не оставляли своей греховной жизни. Тяжко становилось народу. Долго терпелив и многомилостив Господь. Долго допускал безобразия великанов. Но к Божьему милосердию бывает конец. Бог прогневался на нечестивцев, послал на них лютых врагов, которые истребили великанов до последнего младенца».

Крепко досаждали великаны в начале первого тысячелетия новой эры и византийскому императору Ираклию, и восточным славянам, обитавшим на берегах Днепра. «Повесть временных лет» рассказывает: «В те времена существовали и обры, воевавшие против царя Ираклия и чуть было его не захватили. Эти обры воевали против славян и примучили дулебов — также славян… Были же обры велики телом и умом горды, и Бог истребил их, и умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и до сего дня: «Сгинули, как обры», их же нет ни племени, ни потомства».

Кстати, подобные предания встречаются и в других частях света. Одна из легенд с острова Пасхи, записанная в 1946 году норвежским учёным Туром, рассказывает следующее. На этом острове когда-то обитали короткоухие люди, а затем здесь высадились великаны — длинноухие, мочки которых из-за тяжёлых украшений вытягивались до плеч. Они-то и стали правящей элитой острова и в подчинении у них оказались короткоухие. Их заставляли изготовлять каменных истуканов. Население Пасхи росло, деревья вырубались под площадки для статуй, почва уже не могла прокормить всех, началось людоедство. Всё кончилось тем, что короткоухие восстали и перебили почти всех угнетателей. Память о них осталась лишь в гигантских каменных идолах.

Интересны Борки и самими островитянами. Местные дамы с давних пор плели кружево. Имелась даже специальная контора, куда бабули несли плетёные вещицы, которые потом распространялись между желающими. Буквально столетие назад гармонь была в почёте у женского коллектива — на ней умела играть каждая. А в конце того века одна старушка даже собрала ансамбль из тех, кому за восемьдесят, и назвала «Старушки-веселушки». Играли на гармони, пели, танцевали, гастролировали по Рязанщине, обретя фанатов и широкую известность в своих кругах.

Долгое время Борки не имели к городу никакого отношения, но в 1958 году его сделали частью Рязани. Сакур-гора, богатая находками, стала объектом для добычи песка. И сегодня не всякий житель чудо-острова знает, какие ценности скрывают в себе эти песчаные борковские карьеры, в которых последние годы горожанами принято просто купаться.

 

comments powered by HyperComments

Людмила Рубцова, Алексей Водорезов