Сторожевой дуб

Сторожевой дуб в Сапожковском районе хранит легенду о местном страннике Филиппе и девичьи сердечные тайны о будущих женихах.

Сторожевой дуб. Фото

В XVI веке, когда на Руси только избавились от татаро-монгольского ига, появились не менее «любезные» неприятелей в лице крымских ханов. Основой недружелюбных отношений стало взаимное желание Руси и Крыма овладеть Диким полем ― огромными независимыми южными пространствами. Крымская армия при наступлении пользовалась устрашающей тактикой, наводя ужас даже на самых смелых. Татары наступали развёрнутым фронтом до тысячи коней в несколько рядов, причём каждый всадник имел при себе двух запасных лошадей для смены. Когда расстояние до цели нападения сокращалось до 20-30 километров, «разбивался лагерь» и татары 2-3 дня отдыхали. Затем армия делилась на три отряда, отряды ― на правое и левое крыло, и шли в бой, мелкими группами захватывая огромное пространство, нападая на сёла, разоряя их и забирая пленных. После чего возвращались с добычей в заранее условленное место.

В годы набегов крымских татар (первая половина XVI века) Рязанское княжество постепенно теряло свою самостоятельность и попадало в экономическую и политическую зависимость от Москвы. По московско-рязанскому договору 1483 года рязанский князь Иван Васильевич признал себя «молодшим братом» московского государя Ивана III и лишался самостоятельности в отношениях с другими государствами, а в 1521 году Рязанское княжество вошло в состав Московского.

Москвичи взялись за оборону своего государства на юге и ввели «береговую службу». На границе укрепились засечные черты и небольшие пункты пограничников ― «сторожи» и «станицы». Такие караулы обычно устраивались в степи ― в тех местах, где, словно по заказу государства, возвышался какой-нибудь раскидистый вековой дуб. При каждом таком дубе становились по два конных ратника: один забирался на вершину, другой кормил осёдланных лошадей. Сторожа сменялись каждые четыре дня. Заметив вдали пыль, сторож садился на коня и во всю его (коня) прыть скакал к другому дубу (тот обычно располагался в паре вёрст), оттуда к третьему и так до ближайшего укрепления, откуда тревожная весть через «махальных» доходила до столицы. Прибытие первого сторожа обозначало только тревогу, которая могла быть и ложной, но прибытие второго с того же места говорило уже о настоящей опасности.

Личный опыт пограничной службы выдающегося полководца князя Михаила Воротынского был положен в основу «боярского приговора о станичной службе» 1571 года. То был первый в истории России пограничный устав, определивший чёткие правила сторожевой и пограничной службы. По Уставу каждый год 1 апреля «сторожи» направлялись к дубам и отрабатывали там до зимы, когда выпадало достаточно снега. Из городов и крепостей посылали в Дикое поле ― незаселённые лесостепные и степные земли, примыкавшие к рязанским и другим «украинным» городам, ― конные дозоры. Они обязаны были «стояти в тех местах, которые б места усторожливые, где б им воинских людей мочно усмотрети» и «ездите с коней не сседая по урочищам переменяясь на право и на лево», а «станов им не делати», «каши варите» всегда на новом месте, «в коем месте кто полдневал и в том месте не почевати». За опоздание на свою смену сторожи и станичники платили штраф «по полтине на человека в день» в пользу тех, кто «за них свой срок лишние дни перестоит». За уход из урочища или станицы «не дождався себе отмены», если враг из-за этого нападёт на границы, лодыря казнили. А за «небрежность и неосторожность службы и тех, кто и до урочищ не доезжают» полагалось «бити кнутом».

Высматривали врага не только сидя на суку, но и с верхушки кургана. Такие курганы насыпали в безлесной местности, и ставили поверх жерди с соломой. Соответственно, при опасности солома поджигалась и сигнализировала густым дымом. Схема работала, как и с высокими деревьями. Затем вслед дыму скакал сторож, уточняя недобрую весть. В Сапожковском краю долгое время сохранялись следы таких курганов. Один из них располагался на левом берегу реки Машки, а деревня, возникшая рядом, получила имя Курган. Найти сегодня сторожевой дуб практически невозможно. По мнению учёных, в центре Европейской России сейчас нет ни одного участка леса, который можно считать коренным: все леса в разное время страдали от огня и топора. На картах XIX века видно, что вся территория Рязанской области к югу от Оки была разбита на клочки между помещиками и крестьянами и перепахана. Это сегодня от многочисленных мелких деревушек почти ничего не осталось, и леса Рязанской области стали потихоньку восстанавливаться, а столетие назад сельская жизнь здесь кипела вовсю, так что все сторожевые дубы склонились под топором. Чудесным образом среди сотен себе подобных горемык в Рязанской области уцелел один-единственный дуб, найти который можно в Сапожковском районе.

Могучий дуб в окрестностях села Красный Угол на берегу реки Пожвы и сегодня напоминает о тех коммуникациях, которыми пользовались пограничники. Этот сторожевой дуб возвышается посреди огромного поля, засеянного пшеницей. Сегодня увидеть его можно с расстояния в 15-20 километров, так что мимо проехать трудно. Из Сапожка нужно доехать на восток до села Морозовы Борки, а далее на север по асфальту к селу Красный Угол. Одинокий могучий дуб обнаружится по левую руку в чистом поле. С трассы к нему ведёт хорошо накатанная грунтовка. В корнях у исполина лежит громадный валун, вырванный 250 тысяч лет назад ледником в Карелии и принесённый в Рязанскую область. Сапожковский дуб с давних пор призван выслушивать тайны девичьих мечтаний о будущих женихах, так что сегодня ветви его украшают ленты, повязанные «на счастье». В этой традиции, кстати, нет ничего удивительного и тем более зазорного, но немного непонятно, как там эти ленточки появляются ― самые нижние ветки дуба высятся не менее чем в трёх метрах над землёй.

Сапожковский дуб хранит легенду о местном страннике Филиппе, который якобы «услышал голос» и решил уйти в «пустынь». Филипп вырыл землянку с видом на этот дуб, в которой и жил. Чем питался ― неведомо, а воду пил из ближнего ручья. И несмотря на зимние холода, болеть не собирался. Среди местных жителей поползли слухи, что родник тот не простой, вода в нём святая и очень даже целебная. С тех пор назначили источнику имя ― Филиппов родник. Его легко найти. Достаточно спуститься вниз от дуба по пологому склону в пойму реки Пожвы. Всего через две сотни метров грунтовка упрётся в громадную иву-ветлу (здесь её уважительно величают «Старый сокорь»). Ветла действительно знатная. Толщина основания дерева ― больше двух метров, откуда розеткой расходятся пять крепких стволов. Её возраст ― не меньше пары веков. Филиппов родник в оправе в виде колодца выбивается прямо из под корней сокоря. Проверено: вода там и по сей день свежая и вкусная.

comments powered by HyperComments

Людмила Рубцова, Алексей Водорезов